Восьмилетняя Мелия и десятилетняя Мирто живут в островной части Греции и каждое лето уезжают в деревню на другую сторону пролива. Каждое лето из Афин к ним приезжает старший двоюродный брат Никос. Девочки ждут его с нетерпением, ведь только он рассказывает им удивительные истории про леопарда, чучело которого стоит в стеклянном шкафу в семейной гостиной.

Этим летом Никос не может проводить с ними много времени и не в настроении для выдуманных историй: в стране объявлена военная диктатура, власть захватил похожий на жабу генерал Метаксас. Король теперь выполняет роль декорации, против левой оппозиции развернуты репрессии. Никос и сам не согласен с новыми порядками, и его начинает преследовать полиция.

«Леопард за стеклом» стал важной вехой в литературе современной Греции, с ним в детскую литературу пришла политическая проблематика. Греческие писатели активно осмысляли исторические потрясения, будь то диктатура Метаксаса, нацистская оккупация, диктатура «черных полковников», массовая эмиграция левых. Того же «Леопарда» Алки Зеи написала в Советском Союзе, где она прожила десять лет в вынужденной эмиграции, уехав вслед за мужем. По ее словам, садясь за текст, она не думала писать детскую книгу, она просто хотела оживить свои детские воспоминания.

Разговор о политическом в этой книге — это разговор о поляризации мнений внутри семьи. Тетя Деспина «обожает королей» и скучает по беззаботным временам, когда можно было устраивать приемы с губернатором и епископом. Отец беспокоится, как бы его не уволили из банка. Дедушка сидит у себя в кабинете среди древних книг, не приемлет светских условностей, не спускается к ужину, но всегда готов вмешаться, если в семье происходит что-то стыдное. Мама по судьбоносным вопросам вроде как и согласна с дедушкой, но держится печально и пассивно.

Это разговор о насилии. Дети не особо понимают, что такое демократия, чем плох король, им скучны разговоры о «каком-то Гитлере», но вскоре многое о новой жизни становится понятным без объяснений. Когда Никос скрывается от полиции, дети приносят ему еду, передают записки. Мелия, идущая «на задание» с корзиной еды, видит, как полицейские избивают дубинкой человека и он корчится в луже крови.

Это разговор о классе. О том, что кто-то богат, а кто-то беден. Кто-то происходит из «хорошей семьи», но ходит в дырявых ботинках. Мирто и Мелию удивляет поведение деревенской подруги, навещающей их в городе:

Артеми никак не могла оторвать взгляд от люстры, свисающей с потолка, проводила рукой по бархатной обшивке кресел, а потом чуть с ума не сошла, любуясь своим отражением в большом зеркале с золоченой рамой.

Это разговор о цензуре, о политических заключенных, о беженцах, о войне, о важности индивидуального выбора и коллективного действия.

***

Меня всегда завораживала личная история Алки Зеи, отголоски которой можно встретить в ее единственном взрослом романе «Невеста Ахиллеса». Как девочка из хорошей греческой семьи после Парижа и Рима оказывается в Ташкенте пятидесятых годов с его покосившимися бараками, из-за политических взглядов и большой любви. Как большая любовь оборачивается большим неравенством. Как истории тех, кто очень похож на нас и даже живет рядом с нами, остаются нами не узнанными, потому что рассказаны на другом языке. Как женщина обретает голос, находит верную интонацию. И я рада, что с выходом «Леопарда» мы можем этот голос услышать.

Книга вышла в серии «Лучшая новая книжка». По словам издателей, книги этой серии издаются на русском языке впервые, новые или уже ставшие классикой на родине писателя. «Самокат» лукавит: «Леопард» дважды издавался в Детгизе в 60-х под названием «Наш брат Никос».

С родным названием, в новом переводе, с божественными иллюстрациями Олеси Гонсеровской книга «задышала», а так бы и была погребена под обломками Советского Союза и его идеологизированного книгоиздания. Вынося в название книги фигуру бравого брата-повстанца, советский издатель отводит вторые роли внутрисемейной динамике, сестринству, сложностям взросления. А именно это в книге получилось так здорово. Это, пудра морской соли на загорелой коже героев и юмор Алки Зеи:

— Мирто, что ты предпочитаешь? Еще орехов или чтобы я рассказал вам новую историю?
— Разумеется, еще орехов, — откликнулась она. — Историю съесть нельзя.